Неожиданно ни с того, ни с сего она представила голос Пэрри: голос Джеймса Вудса, нервный и напряженный, но с заметными ироническими нотками. – Когда встречаешь духовного супруга, тебя поражает, как молнией. Проходит еще несколько месяцев, и я опять беседую с этой дамой по телефону: — Чуть лучше, — сообщаю я, — но отрешения от человеческого ради Божественного у Вас не наступило. Сама она тоже недоумевала, как же ее другу удалось добраться сюда с шаром. И когда, минут через двадцать, те два человека с другого берега, равномерно увеличиваясь, приблизились бы в гребной лодке с одним свеже-покрашенным боком, бедная г-жа Гумберт, жертва мышечной судороги или сердечного приступа, или и того и другого вместе, уже стояла бы на голове в чернильном иле, саженей на пять под смеющейся гладью Очково-змеиного Озера.
Раздался приглушенный и вместе с тем тошнотворный звук; словно кто-то ударил клюшкой для гольфа по толстой сумке с фарфоровой посудой. Но если она готова сохранять любовь, уменьшать зависимость от всего человеческого, видеть во всем Божественную волю и не искать виноватых, тогда ей дают испытание, пройдя которое, она изменится сама и изменит своего ребенка. За прилавком на табурете сидел мужчина с ювелирной лупой в глазу. Мистер Брокльхерст пристально посмотрел на меня и откашлялся. Из ночного столика он извлек разнородные штучки, когда-то брошенные туда: серые комочки грязных носовых платков, тонкие бритвенные ножи с подтеками ржавчины вокруг просверленных дырочек, старые газеты, видовые открытки, желтые, как лошадиные зубы, четки, рваный шелковый носок, потерявший свою пару. Ты знаешь, что надо делать, ты знаешь, куда идти…» — Рози… позвонить… надо… вызвать… На большее Биллу не хватило сил, его снова скрутил приступ кашля — слишком сильный, чтобы закончить фразу.
В этой жизни Вам дали возможность очиститься, научиться любить человека со всеми его недостатками. Следя за направлением его глаз, я тоже посмотрел на девушку; она покраснела больше прежнего, может быть потому, что встретилась глазами со взглядом мистера Фрэнклина, повернулась и вдруг ушла от нас в замешательстве, совершенно для меня непонятном, не поклонившись молодому джентльмену и не сказав мне ни слова, что совсем не походило на нее: более вежливую и приличную служанку трудно было найти.
7 Она заверила его, что ему совсем не обязательно подниматься по лестнице и провожать ее до самой двери, но он настоял на своем, и она обрадовалась. Немедленно показался большой язык зеленого и синего пламени, дерево затрещало в огне. Мне так ясно пришли на память слова сыщика Каффа, словно этот человек опять стоял возле меня, сообщая мне неопровержимый вывод, к которому он пришел, размышляя о пятне на двери: «Найдите в доме одежду, запачканную такою краской. Информацию, изложенную в первой книге, я мог бы изложить в нескольких больших томах, но сумел спрессовать ее до размеров брошюры. Итак, сказал Эрестор, существует у нас две возможности: спрятать Кольцо или уничтожить его. — Как вы умудряетесь жить здесь без книг, позволю я себе спросить? Даже располагая большой библиотекой, я часто порядком скучаю на Мызе; отберите у меня книги — и я приду в отчаяние. А потом она начала обижаться, раздражаться, и анализы опять поплыли в сторону ухудшения.
Причину моего ухода я не могу и не вправе открыть: это было бы бесполезно, даже не безопасно, и прозвучало бы как вымысел. — Это для меня вопрос, не будет ли опыт, предлагаемый мною, не только способом доказать вашу невиновность, по также и способом найти пропавший алмаз. Охотно верю, коли вы так утверждаете.
http://julian-treyvon.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий